Александр Беляков «Одиночество»
Высокий пожилой человек сидел в кресле, у самого камина, и неторопливо подкладывал поленья, не давая огню особенно разгореться, но и не разрешая ему потухнуть. Серый вислоухий пес лежал у ног седоволосого мужчины и вопросительно смотрел на своего хозяина большими умными глазами, словно говорил: «Чего ты хочешь от меня?»
Тени пробегали по стенам и потолку, создавая атмосферу таинственности в комнате загородного дома.
- Вот и остались мы совсем одни, - произнес мужчина, и, прищурившись, посмотрел на собаку. За окном ноябрьский злой ветер гонял свалявшуюся, грязную листву. Его завывание не пугало ни собаку, ни хозяина, но что-то в этом вое было невыносимо тоскливое. Так воют волки от своего бесконечного одиночества. Серый пес был еще не стар, но и не так молод, как это могло показаться со стороны. Он уже не был глупым забавным щенком, но еще не стал матерым и мудрым самцом.
- А ведь все могло быть совсем по-другому, - проговорил пожилой человек, давая огню немного древесной пищи, - и теперь Алина могла бы гулять с тобой даже в лесу.
Услышав первозданное слово «лес», серый пес насторожился. Возможно, в нем просыпались первобытные инстинкты. Он помнил тот приятный, мягкий запах, исходивший от молодой хозяйки, ее звонкий голос, в котором слышалась радость. А еще серый пес часто вспоминал мягкие руки девочки, которые часто прикасались к его серой шерсти и от этих прикосновений ему становилось хорошо. Хотелось прыгать, лаять, лизать шершавым языком нежную щеку хозяйки.
- Эта проклятая болезнь, - сказал с затаенной болью хозяин, - отобрала у меня мою девочку. А я ничего не смог сделать!
Огонь в камине вспыхнул ярче, словно и он вспомнил о маленькой хозяйке. «А чего теперь себя винить? – спрашивал серый пес, зная, что хозяин не поймет и не услышит его, - маленькую хозяйку уже не вернешь. И, поверь, мне, ей там лучше, чем нам здесь. Там нет одиночества. Она гуляет по бескрайним полям и лесам и лишь изредка вспоминает о нас».
Мужчина заплакал.
- Откуда взялась эта болезнь? Раньше мы о рассеянном склерозе даже не слышали, - сетовал мужчина, вытирая тыльной стороной ладони слезы. Серый пес помнил, как постепенно изменялся запах маленькой хозяйки. Из мягкого и ненавязчивого он превратился в тошнотворный, непереносимый кисло-сладкий запах болезни с примесью какой-то желчной горечи. Серый пес ткнулся своим мокрым носом в мозолистую руку хозяина, словно говорил ему:
«Не переживай. Когда-нибудь и мы избавимся от этого одиночества и отправимся в гости к маленькой хозяйке». Седоволосый мужчина погладил умного пса по голове, поблагодарив за поддержку.
- Мы остались совсем одни, - проговорил мужчина и тяжело вздохнул. На круглом, маленьком столике у окна стояла бутылка водки, пустая стопка, лежала пачка сигарет и зажигалка. Подниматься с кресла не хотелось. От камина исходило приятное тепло. Серый пес понял желание хозяина. Он поднялся, подошел к столику и осторожно обхватил зубами пачку сигарет. Серый пес бросил ее рядом с креслом и помчался за зажигалкой.
- Если бы ты мне еще пепельницу принес и водки в рюмку налил, - проговорил хозяин, - цены бы тебе не было. А так все равно придется вставать.
Мужчина поднял с пола пачку, и, выбив из нее сигарету, щелкнул зажигалкой. Сигаретный дым обволакивал его, успокаивая. Через некоторое время мужчина поднялся и подошел к столику. Он посмотрел в окно и окаменел. За забором, под холодным ноябрьским дождем, стояла его дочка в простеньком сереньком пальтишке и вязаной шапочке. Только лицо Алины было очень бледное и глаза какие-то мутные и болезненные. Мужчина покачнулся, но не упал, сумев уцепиться руками за подоконник. Он закрыл глаза и быстро открыл их. За окном ветер ожесточенно гонял мокрые, грязные листья. Отрывать их от вязкой земли было тяжело и ему приходилось прилагать при этом огромные усилия.
- Показалось, - успокоил себя мужчина, наливая водку в пустую стопку, - пусть тебе, дочка, будет там хорошо. Лучше, чем здесь.
Он выпил, поморщился, закурил и сделал несколько глубоких затяжек. Сигаретный дым успокаивал нервы или это только так казалось. Серый пес не переносил ни резкого запаха водки, ни раздражающего сигаретного дыма. Но ко всему можно привыкнуть, если хочешь разделить свое одиночество с другим существом.
Двуногим, нескладным, во многом непонятным, но все же живым существом.
«Лучше бы ты поменьше пил и пускал дым» - укорял хозяина серый пес.
- Она стала инвалидом из-за меня, - винил себя седоволосый мужчина, - у меня плохая наследственность. Она заболела только поэтому и из-за меня.
«Как я ненавижу это самобичевание двуногих!» - возмутился серый пес и залаял на своего хозяина.
Но тот лишь махнул рукой.
- Что ты можешь понимать? У тебя никогда не было дочки. Ты никогда не держал ее на руках. Ты не знаешь какое чувство посещает отца, когда маленький теплый комочек прижимается к твоей груди. Ты ведь не чувствовал ответственности за живое существо, которое любишь и боишься потерять. И ты не знаешь, псина, как больно терять родную дочь!
«Я тоже любил ее», - присев на задние лапы, говорил с хозяином на своем собачьем языке серый пес, не надеясь, что, тот его когда-нибудь поймет. Каждый из живых существ в этой комнате загородного дома переживал совершенное одиночество. Хозяин не воспринимал серого пса всерьез, оставив его возле себя только, как живое напоминание о дочери. Хозяин не переставал пить, погружаясь в хмельной дурман. Закурив очередную сигарету, мужчина посмотрел в окно и увидел свою любимую дочку, которая махала ему рукой.
- Что она делает на улице? Ей же холодно, - бормотал потрясенный седоволосый мужчина, принимая видение за свою умершую дочь. Серый пес тоже насторожился. Казалось, что в вое холодного ноябрьского ветра он слышал звонкий голосок своей маленькой хозяйки. Или это ему только так казалось? Хозяин кое-как по лестнице спустился в прихожую, натягивая на себя теплую куртку. Серый пес спустился вслед за ним. За окном быстро темнело. А под холодный ноябрьский дождь не хотелось идти. Шерсть намокнет, сваляется, станет тяжелой и тепло, так бережно сохраняемое, начнет покидать тело. Но хозяин открыл дверь, впуская в свой пустой дом холодный и злой ноябрьский ветер. Серый пес осторожно ступил за дверь. Дождь невидимой плетью стеганул его по морде. Но девочка в сером пальтишке и шапочке махала им рукой, зовя за собой, и бежала к лесу. Хозяин, спотыкаясь о корни деревьев и по щиколотку увязнув в раскисшей глине, скользя и падая, упрямо двигался вперед, стараясь настичь виденье, так похожее на его дочь. Серый пес, не отставая, бежал за ним. Нет, они не следовали за умершей дочкой хозяина, которой не было. Они убегали от своего одиночества.
Тени пробегали по стенам и потолку, создавая атмосферу таинственности в комнате загородного дома.
- Вот и остались мы совсем одни, - произнес мужчина, и, прищурившись, посмотрел на собаку. За окном ноябрьский злой ветер гонял свалявшуюся, грязную листву. Его завывание не пугало ни собаку, ни хозяина, но что-то в этом вое было невыносимо тоскливое. Так воют волки от своего бесконечного одиночества. Серый пес был еще не стар, но и не так молод, как это могло показаться со стороны. Он уже не был глупым забавным щенком, но еще не стал матерым и мудрым самцом.
- А ведь все могло быть совсем по-другому, - проговорил пожилой человек, давая огню немного древесной пищи, - и теперь Алина могла бы гулять с тобой даже в лесу.
Услышав первозданное слово «лес», серый пес насторожился. Возможно, в нем просыпались первобытные инстинкты. Он помнил тот приятный, мягкий запах, исходивший от молодой хозяйки, ее звонкий голос, в котором слышалась радость. А еще серый пес часто вспоминал мягкие руки девочки, которые часто прикасались к его серой шерсти и от этих прикосновений ему становилось хорошо. Хотелось прыгать, лаять, лизать шершавым языком нежную щеку хозяйки.
- Эта проклятая болезнь, - сказал с затаенной болью хозяин, - отобрала у меня мою девочку. А я ничего не смог сделать!
Огонь в камине вспыхнул ярче, словно и он вспомнил о маленькой хозяйке. «А чего теперь себя винить? – спрашивал серый пес, зная, что хозяин не поймет и не услышит его, - маленькую хозяйку уже не вернешь. И, поверь, мне, ей там лучше, чем нам здесь. Там нет одиночества. Она гуляет по бескрайним полям и лесам и лишь изредка вспоминает о нас».
Мужчина заплакал.
- Откуда взялась эта болезнь? Раньше мы о рассеянном склерозе даже не слышали, - сетовал мужчина, вытирая тыльной стороной ладони слезы. Серый пес помнил, как постепенно изменялся запах маленькой хозяйки. Из мягкого и ненавязчивого он превратился в тошнотворный, непереносимый кисло-сладкий запах болезни с примесью какой-то желчной горечи. Серый пес ткнулся своим мокрым носом в мозолистую руку хозяина, словно говорил ему:
«Не переживай. Когда-нибудь и мы избавимся от этого одиночества и отправимся в гости к маленькой хозяйке». Седоволосый мужчина погладил умного пса по голове, поблагодарив за поддержку.
- Мы остались совсем одни, - проговорил мужчина и тяжело вздохнул. На круглом, маленьком столике у окна стояла бутылка водки, пустая стопка, лежала пачка сигарет и зажигалка. Подниматься с кресла не хотелось. От камина исходило приятное тепло. Серый пес понял желание хозяина. Он поднялся, подошел к столику и осторожно обхватил зубами пачку сигарет. Серый пес бросил ее рядом с креслом и помчался за зажигалкой.
- Если бы ты мне еще пепельницу принес и водки в рюмку налил, - проговорил хозяин, - цены бы тебе не было. А так все равно придется вставать.
Мужчина поднял с пола пачку, и, выбив из нее сигарету, щелкнул зажигалкой. Сигаретный дым обволакивал его, успокаивая. Через некоторое время мужчина поднялся и подошел к столику. Он посмотрел в окно и окаменел. За забором, под холодным ноябрьским дождем, стояла его дочка в простеньком сереньком пальтишке и вязаной шапочке. Только лицо Алины было очень бледное и глаза какие-то мутные и болезненные. Мужчина покачнулся, но не упал, сумев уцепиться руками за подоконник. Он закрыл глаза и быстро открыл их. За окном ветер ожесточенно гонял мокрые, грязные листья. Отрывать их от вязкой земли было тяжело и ему приходилось прилагать при этом огромные усилия.
- Показалось, - успокоил себя мужчина, наливая водку в пустую стопку, - пусть тебе, дочка, будет там хорошо. Лучше, чем здесь.
Он выпил, поморщился, закурил и сделал несколько глубоких затяжек. Сигаретный дым успокаивал нервы или это только так казалось. Серый пес не переносил ни резкого запаха водки, ни раздражающего сигаретного дыма. Но ко всему можно привыкнуть, если хочешь разделить свое одиночество с другим существом.
Двуногим, нескладным, во многом непонятным, но все же живым существом.
«Лучше бы ты поменьше пил и пускал дым» - укорял хозяина серый пес.
- Она стала инвалидом из-за меня, - винил себя седоволосый мужчина, - у меня плохая наследственность. Она заболела только поэтому и из-за меня.
«Как я ненавижу это самобичевание двуногих!» - возмутился серый пес и залаял на своего хозяина.
Но тот лишь махнул рукой.
- Что ты можешь понимать? У тебя никогда не было дочки. Ты никогда не держал ее на руках. Ты не знаешь какое чувство посещает отца, когда маленький теплый комочек прижимается к твоей груди. Ты ведь не чувствовал ответственности за живое существо, которое любишь и боишься потерять. И ты не знаешь, псина, как больно терять родную дочь!
«Я тоже любил ее», - присев на задние лапы, говорил с хозяином на своем собачьем языке серый пес, не надеясь, что, тот его когда-нибудь поймет. Каждый из живых существ в этой комнате загородного дома переживал совершенное одиночество. Хозяин не воспринимал серого пса всерьез, оставив его возле себя только, как живое напоминание о дочери. Хозяин не переставал пить, погружаясь в хмельной дурман. Закурив очередную сигарету, мужчина посмотрел в окно и увидел свою любимую дочку, которая махала ему рукой.
- Что она делает на улице? Ей же холодно, - бормотал потрясенный седоволосый мужчина, принимая видение за свою умершую дочь. Серый пес тоже насторожился. Казалось, что в вое холодного ноябрьского ветра он слышал звонкий голосок своей маленькой хозяйки. Или это ему только так казалось? Хозяин кое-как по лестнице спустился в прихожую, натягивая на себя теплую куртку. Серый пес спустился вслед за ним. За окном быстро темнело. А под холодный ноябрьский дождь не хотелось идти. Шерсть намокнет, сваляется, станет тяжелой и тепло, так бережно сохраняемое, начнет покидать тело. Но хозяин открыл дверь, впуская в свой пустой дом холодный и злой ноябрьский ветер. Серый пес осторожно ступил за дверь. Дождь невидимой плетью стеганул его по морде. Но девочка в сером пальтишке и шапочке махала им рукой, зовя за собой, и бежала к лесу. Хозяин, спотыкаясь о корни деревьев и по щиколотку увязнув в раскисшей глине, скользя и падая, упрямо двигался вперед, стараясь настичь виденье, так похожее на его дочь. Серый пес, не отставая, бежал за ним. Нет, они не следовали за умершей дочкой хозяина, которой не было. Они убегали от своего одиночества.
(1 ноября 2011 г.)