Черная дыра
Я снова посмотрел на холст. Ничего, абсолютно ничего не получается. Если в карандашном наброске все так плохо, что будет в красках? В цвете я никогда не был силен. Картина должна была изображать Цезаря перед Рубиконом. И что мы имеем? Легионеры, одетые и вооруженные с исторической точки зрения безупречно, но с какими-то калужскими или рязанскими рожами. Рубикон впечатлял, но лишь размерами. Прямо Волга какая-то, а не итальянская речушка. И, наконец, Цезарь. Римский нос, острый взгляд, протянутая вперед рука. Гай Юлий очень напоминал другого Юлия – однокурсника Циммермана, и тоже мне не нравился. Два месяца – не одной законченной, приличной картины. Надо было идти в рекламу, пока звали. Горькая правда – я средний художник, меня не покупают, не приглашают оформлять театральные постановки, вообще никуда не приглашают! И мне уже двадцать пять. Если бы не Светка…Мобильник угадал мои мысли, протяжно завыв голосом Тарьи Турунен, я взял трубку:
-Привет.
-Ой, а что это с голосом-то у нас? Бедненький мой, опять какая-нибудь хрень получается?
Света – уникальная женщина. Сюсюканье она легко соединяет с отборной руганью, а распекая кого-нибудь, запросто может ввернуть слово «миленький». Например: - «Послушай, миленькая сволочь, я же тебе сказала…». Я всегда думал, что Светка мне просто нравится, пока мы не расстались на две недели. Тогда я понял, что люблю ее. Вместе мы уже пять лет, и вполне счастливы. Потому что не женаты. А не женаты мы потому, что у меня нет приличного и стабильного заработка. Только случайно проданные картины, и помощь родителей, живущих в провинции. А вот Светлана Сергеевна – другое дело. Мы учились вместе, но «в художники» она не пошла, хотя талантливей меня в тысячу раз. Света – совладелец и администратор маленького, но очень престижного салона, где выставляются и продаются очень модные мастера, как и наиболее талантливая молодежь. Однажды она притащила туда мою картину, и ее почему-то купили. Хотя у меня есть подозрение, что это дело рук самой Светки. Короче, я сижу у нее на шее, она оплачивает квартиру, вместе со студией, кормит меня и поит, и всюду пытается спихнуть мои «шедевры», что не просто. Ее родители категорически против таких отношений, а сам я систематически пытаюсь начать зарабатывать деньги, рву холсты и грозюсь, (или грожусь?), уйти в рекламный бизнес. Но моему ангелу-хранителю всегда удается убедить меня, что я очень талантливый, и «ремесленный цех» - мое. Ну-ну…
-Вот прям совсем ничего не получается?
-Не-а…
-А миниатюрка твоя?
-Мазня, ты же вчера видела!
-Ты мне не показал! А «Подсолнух»?
-Отложил в чемоданчик.
Отложил, это значит засунул холст в старый чемодан, до лучших времен. Пока не придет вдохновение закончить картину. Оно приходит редко, мне скоро понадобиться еще один чемодан.
-Ясно! Я тоже пока ничего «из твоего» не смогла продать. Но ты не расстраивайся! Что сейчас делаешь?
Я взял кисточку, макнул в черную краску, и начал медленно замазывать чертов «Рубикон», делая круговые движения кистью по часовой стрелке.
-Рисую.
-Молодец, так держать! Кстати, у меня плохая новость.
-Еще одна?
-Ага! Я сегодня не приду, поеду к родителям, у сестры день рождения. Напьюсь как свинья, и ночевать там останусь. Ты не приглашен, как имеющий пролетарское происхождение, и вообще бесперспективная личность, гы-гы-гы…
-Спасибо, дорогая…
-Не за что! Ты что, дурак, обиделся? Не обижайся, любимый! Кстати, я днем заскочу, на часок. Можем заняться чем-нибудь интересным…
-Слушай, я днем погулять хотел пойти, на речку. Жарко, да и впечатлений набраться. А то засиделся в студии. (Имею я право на маленькую месть, или нет?)
-А, ну иди. Придется заняться этим интересным с кем-то, - Светка часто задышала в трубку, - другим!
-Успехов! Кто, интересно, позариться-то?
-Вот гад! Ладно, гуляй, я все равно зайду, уберусь в твоем хлеву, то есть студии, пожрать приготовлю.
-Давай, давай, хранительница очага!
-Пока, любимый! Ты, кстати, смотри, сам там не загуляй, творец хренов! А то я тебе вырву…
-Пока-пока!
На месте мужественного Цезаря и прочих деталей незаконченного шедевра теперь был большой, абсолютно черный круг. Черная дыра.
Я вздохнул, взял ключи и почти выбежал из студии. Потом вернулся и пнул ни в чем не повинный мольберт.
Вернулся поздно, усталый, но довольный. День прошел лучше, чем ожидалось. Отдохнул, искупался, немного выпил. Поднявшись в студию, я включил свет, и в открытое окно тут же влетело несколько ночных бабочек. Пустой мольберт стоял посередине комнаты, миниатюра из ящика перекочевала на стол, на ней лежала записка, написанная Светкиным почерком: «Не плохо, но надо лучше!» А то я не знаю! Вот так и вижу, как она бродит здесь вразвалку, засунув руки в карманы узких джинсов, и презрительно щуриться серыми глазами на мои творения. А! Еще иногда поправляет волосы, закидывая челку назад, и кивает головой.
Заснул я, как только голова коснулась подушки. И снился мне Юлька Циммерман, одетый в римскую тогу. Он грозил пальцем и картавил: - «И ты, Бхут, пходался авангахдистам!»
Я, наверное, все-таки много выпил вечером, потому что противная Тарья разбудила меня только в полдень.
-Алло…
-Ты что, дрыхнешь? Офигел, двенадцать часов?! – Света, как всегда, сама раздражающая бодрость.
-Агаааа…сплю.
-Хватит зевать! Тут такое дело. Я вчера прихватила одну твою картину, Олег, это – прорыв!
-Какую картину?
-Ну, ту, что была на мольберте. Я понимаю, это в какой-то степени повторение и не оригинально, но чем-то она меня зацепила…
-Подожди-ка! Ты что, забрала «Рубикон»?
-Какой, к черту, «Рубикон»?!
-А, не важно. Ты ее не выкинула?
-Сдурел? Когда я твои картины выкидывала, даже самые отстойные? Ты вообще меня слышишь? Я же говорю – все просто супер! В салоне заценили, а один крутой критик, ты его не знаешь, сказал, что сильнее, чем у Малевича! Перспективы больше, есть эффект бесконечности, завораживает, короче! Он о тебе напишет, слышишь?! Мы с девчонками решили назвать ее «Черная дыра» и выставили! Олег, ее купили, через час! За дикие деньги!
-Черная дыра, - тупо повторил я.
-Ага. Или у тебя было другое название?
-Нет.
-Ты что заторможенный такой? В себя прийти не можешь от радости?
-Что-то типа этого…
-Понимаю! Я сама так за тебя счастлива, вот только не писаюсь! Ладно, любимый, мне пора! В обед заеду, соскучилась, сил нет! А вечером надо где-нибудь показаться, все-таки ты скоро станешь знаменитым, солнце мое! Целую!
Еще минут пять я слушал гудки, а потом набрал Витькин номер.
-Алло, Вить. За рулем? Ну, встань где-нибудь…Слушай, твое предложение по рекламе еще в силе? Отлично! Да, решил. Знаю, что пора. Да хоть завтра могу начать! Ну, окей, спасибо!
Бреясь, я насвистывал что-то из «Мефистофеля». Может, и не из него, но настроение у меня было отличное. Конечно, скоро придет Света, надо будет все объяснить. Но когда она узнает историю создания «Черной дыры», то поймет меня.
Вернуться
-Привет.
-Ой, а что это с голосом-то у нас? Бедненький мой, опять какая-нибудь хрень получается?
Света – уникальная женщина. Сюсюканье она легко соединяет с отборной руганью, а распекая кого-нибудь, запросто может ввернуть слово «миленький». Например: - «Послушай, миленькая сволочь, я же тебе сказала…». Я всегда думал, что Светка мне просто нравится, пока мы не расстались на две недели. Тогда я понял, что люблю ее. Вместе мы уже пять лет, и вполне счастливы. Потому что не женаты. А не женаты мы потому, что у меня нет приличного и стабильного заработка. Только случайно проданные картины, и помощь родителей, живущих в провинции. А вот Светлана Сергеевна – другое дело. Мы учились вместе, но «в художники» она не пошла, хотя талантливей меня в тысячу раз. Света – совладелец и администратор маленького, но очень престижного салона, где выставляются и продаются очень модные мастера, как и наиболее талантливая молодежь. Однажды она притащила туда мою картину, и ее почему-то купили. Хотя у меня есть подозрение, что это дело рук самой Светки. Короче, я сижу у нее на шее, она оплачивает квартиру, вместе со студией, кормит меня и поит, и всюду пытается спихнуть мои «шедевры», что не просто. Ее родители категорически против таких отношений, а сам я систематически пытаюсь начать зарабатывать деньги, рву холсты и грозюсь, (или грожусь?), уйти в рекламный бизнес. Но моему ангелу-хранителю всегда удается убедить меня, что я очень талантливый, и «ремесленный цех» - мое. Ну-ну…
-Вот прям совсем ничего не получается?
-Не-а…
-А миниатюрка твоя?
-Мазня, ты же вчера видела!
-Ты мне не показал! А «Подсолнух»?
-Отложил в чемоданчик.
Отложил, это значит засунул холст в старый чемодан, до лучших времен. Пока не придет вдохновение закончить картину. Оно приходит редко, мне скоро понадобиться еще один чемодан.
-Ясно! Я тоже пока ничего «из твоего» не смогла продать. Но ты не расстраивайся! Что сейчас делаешь?
Я взял кисточку, макнул в черную краску, и начал медленно замазывать чертов «Рубикон», делая круговые движения кистью по часовой стрелке.
-Рисую.
-Молодец, так держать! Кстати, у меня плохая новость.
-Еще одна?
-Ага! Я сегодня не приду, поеду к родителям, у сестры день рождения. Напьюсь как свинья, и ночевать там останусь. Ты не приглашен, как имеющий пролетарское происхождение, и вообще бесперспективная личность, гы-гы-гы…
-Спасибо, дорогая…
-Не за что! Ты что, дурак, обиделся? Не обижайся, любимый! Кстати, я днем заскочу, на часок. Можем заняться чем-нибудь интересным…
-Слушай, я днем погулять хотел пойти, на речку. Жарко, да и впечатлений набраться. А то засиделся в студии. (Имею я право на маленькую месть, или нет?)
-А, ну иди. Придется заняться этим интересным с кем-то, - Светка часто задышала в трубку, - другим!
-Успехов! Кто, интересно, позариться-то?
-Вот гад! Ладно, гуляй, я все равно зайду, уберусь в твоем хлеву, то есть студии, пожрать приготовлю.
-Давай, давай, хранительница очага!
-Пока, любимый! Ты, кстати, смотри, сам там не загуляй, творец хренов! А то я тебе вырву…
-Пока-пока!
На месте мужественного Цезаря и прочих деталей незаконченного шедевра теперь был большой, абсолютно черный круг. Черная дыра.
Я вздохнул, взял ключи и почти выбежал из студии. Потом вернулся и пнул ни в чем не повинный мольберт.
Вернулся поздно, усталый, но довольный. День прошел лучше, чем ожидалось. Отдохнул, искупался, немного выпил. Поднявшись в студию, я включил свет, и в открытое окно тут же влетело несколько ночных бабочек. Пустой мольберт стоял посередине комнаты, миниатюра из ящика перекочевала на стол, на ней лежала записка, написанная Светкиным почерком: «Не плохо, но надо лучше!» А то я не знаю! Вот так и вижу, как она бродит здесь вразвалку, засунув руки в карманы узких джинсов, и презрительно щуриться серыми глазами на мои творения. А! Еще иногда поправляет волосы, закидывая челку назад, и кивает головой.
Заснул я, как только голова коснулась подушки. И снился мне Юлька Циммерман, одетый в римскую тогу. Он грозил пальцем и картавил: - «И ты, Бхут, пходался авангахдистам!»
Я, наверное, все-таки много выпил вечером, потому что противная Тарья разбудила меня только в полдень.
-Алло…
-Ты что, дрыхнешь? Офигел, двенадцать часов?! – Света, как всегда, сама раздражающая бодрость.
-Агаааа…сплю.
-Хватит зевать! Тут такое дело. Я вчера прихватила одну твою картину, Олег, это – прорыв!
-Какую картину?
-Ну, ту, что была на мольберте. Я понимаю, это в какой-то степени повторение и не оригинально, но чем-то она меня зацепила…
-Подожди-ка! Ты что, забрала «Рубикон»?
-Какой, к черту, «Рубикон»?!
-А, не важно. Ты ее не выкинула?
-Сдурел? Когда я твои картины выкидывала, даже самые отстойные? Ты вообще меня слышишь? Я же говорю – все просто супер! В салоне заценили, а один крутой критик, ты его не знаешь, сказал, что сильнее, чем у Малевича! Перспективы больше, есть эффект бесконечности, завораживает, короче! Он о тебе напишет, слышишь?! Мы с девчонками решили назвать ее «Черная дыра» и выставили! Олег, ее купили, через час! За дикие деньги!
-Черная дыра, - тупо повторил я.
-Ага. Или у тебя было другое название?
-Нет.
-Ты что заторможенный такой? В себя прийти не можешь от радости?
-Что-то типа этого…
-Понимаю! Я сама так за тебя счастлива, вот только не писаюсь! Ладно, любимый, мне пора! В обед заеду, соскучилась, сил нет! А вечером надо где-нибудь показаться, все-таки ты скоро станешь знаменитым, солнце мое! Целую!
Еще минут пять я слушал гудки, а потом набрал Витькин номер.
-Алло, Вить. За рулем? Ну, встань где-нибудь…Слушай, твое предложение по рекламе еще в силе? Отлично! Да, решил. Знаю, что пора. Да хоть завтра могу начать! Ну, окей, спасибо!
Бреясь, я насвистывал что-то из «Мефистофеля». Может, и не из него, но настроение у меня было отличное. Конечно, скоро придет Света, надо будет все объяснить. Но когда она узнает историю создания «Черной дыры», то поймет меня.
Вернуться